Часы мастерства

Дни адвента тянулись медленно. У жителей Высотки не было ни рождественских свечей, ни гирлянд, ни ёлки — вообще ничего, что бы напоминало о Рождестве.

И однажды вечером нас всех собрали в общем зале.

Уборщик мусора Бард разложил на длинном столе разные вещички. Перегоревшие лампочки, втулки от туалетной бумаги, бутылочные пробки, пустые коробки из-под фруктов, а ещё обрывки старой, поношенной одежды и совсем немного обрезков от какого-то лоскутного одеяла.

Короче говоря, всякий мусор.

Я заметила несколько блестящих конфетных обёрток, которые вредитель оставил на дне сундука, и уставилась на них. Так хотелось схватить эти обёртки, поднести к лицу и понюхать.

Сайвар Блошник… То есть Сайвар Веселошник зажёг свечу, да, он всё-таки зажёг хотя бы одну свечу и положил обгоревшую спичку на стол рядом с другими использованными спичками.

— Ну вот, — сказал он и вздохнул. И весь зал вздохнул вместе с ним. — Я уверен, мы сегодня повеселимся, — продолжил он похоронным тоном. — Мы сделаем украшения для ёлки из всяких отходов. В общем, вы поняли. Вырезайте ёлочки из картонных коробок. Сделайте гирлянду из бутылочных пробок. Ну я не знаю там. Что-то в этом роде. Вы догадаетесь, что можно смастерить.

Весь этот хлам для поделок выглядел не слишком привлекательно. Здесь даже не было блёсток. Как без них делать рождественские украшения? В моей старой школе, когда готовились к Рождест­ву, мы всё обклеивали блёстками. Но потом я узна­ла, что блёстки — крошечные частички пластика и они очень вредны для природы.

Так что, может, и хорошо, что здесь не было блёсток.

— Клея у нас достаточно, — пыталась перекричать остальных Янсина. — Только не забывайте закручивать тюбик. Будьте осторожны с ножницами! И не тратьте цветные карандаши зря. Мы в школе не рассчитывали, что придётся их одолжить для поделок. Как бы не вышло так, что детям нечем будет рисовать уже в феврале.

Зубной врач осторожно дотронулся до груды втулок от туалетной бумаги.

— Издевательство какое-то, — проворчал он. — И чем только не заставляют заниматься взрослых людей!

— Вот посмотрите, — Янсина взяла перегоревшую лампочку. — Немножко клея и блестящих конфетных обёрток, затем покрыть красным, приклеить несколько спичек, и у вас получится очаровательный рождественский тролль8. Творите, делайте всё, что под силу вашему воображению!

***

Я заметила, что Сайвар всё это время посматривал на дверь. И как только он поднялся, чтобы улизнуть, моя бабушка вскинула костыль.

— Куда ты собрался? Возьми аккордеон, — прошипела она Сайвару.

Сайвар взревел.

— Не умею я играть на аккордеоне! И нет у меня никакого воображения. И вообще эта работа не для меня.

Он выбежал прочь. Зубной врач фыркнул и гордо удалился вслед за Сайваром. А я мысленно записала обоих в список подозреваемых — уж очень они были всем недовольны. Вот такие и могут испортить Рождество.

Я сидела рядом с мамой и бабушкой. У меня было две втулки, одна конфетная обёртка — она вся переливалась зелёным, — два карандаша, которые мне выдала Янсина. Инго наставил на меня телефон.

— Сейчас мы увидим, как моя сестрёнка Дрёпн соорудит что-нибудь из остатка рулона туалетной бумаги! — комментировал он, как диктор на телевидении. — Будет ли это рождест­венский тролль? А может, ёлочная игрушка? Или ангелочек? Сейчас всё увидим!

Бабушка стукнула его костылём.

— Ничего себе помощь, — пробурчала она.

В это время счастливый Герой сидел посреди зала в окружении малышни. Вал, сын Магнеа, подсел к ним с банкой сушёной трески. Наверняка успел подсмотреть, как я занимаюсь с Героем, и теперь собирался заставить его выполнить пару трюков. Пёсик, учуяв треску, перевернулся, а затем сделал зайку. Герою нравилось внимание, а дети вопили от восторга.

Бабушка забеспокоилась:

— С животным всё в порядке? Ему не повредит подобное обращение?

— Да нет же, — ответила я, раскрашивая жёлтым карандашом нижнюю половину своей втулки. — Герою нравится, когда его тискают дети. А детям очень полезно общаться с собакой, бабушка. Полезно всем! Питомцы очень хорошо влияют на душевное здоровье. Да и на телесное тоже. Они и давление могут снизить.

Бабушка фыркнула.

— Это правда! — решительно сказала я. — Так говорит папа. Об этом написано в книгах.

— Да, конечно, — усмехнулась бабушка. — Но прежде чем Атли прочитал об этом в книгах…

— Папа очень умный, — возмутилась я. — Папа много всего знает. Хотя он и не очень силён во всей этой… Островной чепухе. Но не всем же дано разбираться в ней!

— Дрёпн, дочь Атли, — сказала бабушка тоном, наводящим ужас. — Что ты имеешь в виду, говоря об «островной чепухе»?

Мне не пришлось отвечать только потому, что в этот момент примчалась Магнеа, сжимая в руках коробку, полную мусора. Настоящего мусора.

— У меня просто нет слов! Вы только подумайте, что нам предлагает Сайвар использовать для ёлочных украшений, — выпалила она, задыхаясь, и поставила коробку с отходами прямо передо мной. Помимо каких-то костей и огрызков, там ещё валялись перевязочные бинты. Запах стоял отвратительный. — Храпн­кель, дорогой мой, смотри! И ты тоже, — обратилась она к нам с Вороном. — Отнесите это в кладовую для мусора и хорошенько рассортируйте.

— Бабушка, у тебя же есть красный карандаш? Сможешь закончить за меня тролля? — попросила я самым ласковым голосом, на который была способна.

И мы с Вороном побежали в кладовую.

А я-то считала, что знаю каждый закуток в Высотке! В мусорной кладовой я до сих пор не была. Оказалось, что она располагалась рядом с картофельной кладовой и в неё можно попасть как изнутри, так и снаружи. Немного странно думать о том, что никто не вывезет оттуда мусор до первого парома. Неудивительно, что эти островитяне так носятся с идеей переработки мусора.

Я чуть не свалилась с перепугу, когда Ворон со всего маху пнул деревянную дверь, ведущую в кладовку, и, просунув голову в дверной проём, крикнул «бу!». Затем он распахнул дверь, схватил какой-то железный штырь и несколько раз постучал им по старому мусорному баку. Грохот стоял неописуемый.

— Ворон! — рявкнула я, хватаясь за уши. — Что за дьявольский шум ты тут поднял?

Поднял дьявольский шум? Похоже, я слишком много общаюсь с бабушкой.

— Таково правило, — сказал Ворон и наконец зашёл внутрь. — Нужно быть осторожным, когда дело касается белых мишек.

Я остановилась на пороге. Заглянула в темноту, в которой едва виднелись огненно-рыжие волосы Ворона, склонившегося над мусорным баком.

Надеюсь, я ослышалась. Он ведь говорил о… мышках?

Белые мышки? Наверное, это какой-то особый вид мышей, который живёт на этом острове, попыталась я убедить себя.

Но тут же заорала:

— Белые мишки?

— Замечательно, Дрёпн, — подбодрил меня Ворон. — Именно так и нужно кричать, когда заходишь в мусорную кладовую.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты же знаешь про глобальное потепление, — сказал Ворон и начал разбирать коробку. — У белых медведей наступили тяжёлые времена, как и у многих других видов. Северный полюс тает, и медведей становится всё меньше.

— Но… Мы же не на Северном полюсе!

Если бы оказалось, что остров — часть Северного полюса, это бы многое объяснило. Но ведь нет!

— Медведи иногда приплывают сюда на льдинах. Поэтому правило гласит: когда идёшь в мусорную кладовую или в заброшенную часть посёлка, нужно соблюдать меры предосторожности.

— Меры предосторожности для чего? Чтобы изголодавшиеся медведи услышали и уж точно не упустили возможности полакомиться вкусной человечиной?

Я и не представляла себе, что так боюсь белых медведей. Никогда ещё мне не было так страшно.

Ворон посмотрел на меня.

— Да бедные мишки боятся нас больше, чем мы их, — сказал он спокойным голосом. — А ещё они вымирающий вид.

Я заверещала:

— Если я встречусь с белым медведем лицом к лицу, то вымру быстрее его!

Ворон улыбнулся, пытаясь меня приободрить.

Я хорошенько огляделась по сторонам. Всё же белые медведи очень крупные звери, и вряд ли они могли бы спрятаться в такой маленькой кладовой. Я вспомнила, как мы в моей старой школе однажды пошли в музей и я увидела чучело этого зверя. Я и не подозревала, что когда-нибудь буду жить там, где придётся прогонять белых медведей по дороге к мусорным бакам.

Интересно, а Инго знает о белых медведях? Понимает ли он, что подвергает свою жизнь опасности каждый раз, когда приходит на мыс, чтобы позависать в интернете?

Ворон быстро рассортировал мусор. Затем он подошёл к баку, полному вонючих остатков еды, и бодренько его перемешал. Видимо, это и был компост, которым тут все гордились. Они умели превращать отходы в удобрение.

Когда Ворон закончил, мы наконец пошли наверх, закрыв на засов дверь этой жуткой кладовой.

***

Странно, но я постепенно начинала привыкать к необычной жизни на Острове. Белые медведи в мусорной кладовой? Ну и что?

Я продолжала об этом думать и вечером, когда лежала под одеялом и пялилась на рождественский венок из велосипедной покрышки, который теперь красовался на нашей двери. Мы уже провели на острове несколько месяцев, и, несмотря на все странности новой жизни, нельзя было сказать, что я тосковала по дому. По крайней мере, не так чтобы сильно.

Нет, конечно, мне не хватало моих друзей. И компьютерных игр. И домов, которые я строила в «Майнкрафте», и забавных майнкрафтовских свиней. И мне не хватало моей собственной комнаты. И мне не хватало…

Ладно, иногда я всё же тосковала по дому. Но эта грусть походила на едва заметное прикосновение. Ведь я тут была не одна: со мной Герой, мама, папа и Инго. А ещё здесь так много нового и необычного, что приходится постоянно во всём разбираться.

И всё же моя тоска по дому усилилась по мере приближения Рождества. Просто здесь слишком многое было странным.