Вечер развлечений

Это несправедливо! Приложить столько усилий, чтобы избежать неприятностей, и всё равно влипнуть.

— Мы в Высотке стремимся к тому, чтобы каждый из нас приносил больше пользы, а не вреда, — сказала бабушка, после того как Магнеа ушла. — Придётся тебе, ребёнок, оплатить свой должок.

— Ты говоришь о долге за энергию? — спросила я, обдумывая между тем, стоит ли рассказывать бабушке, как я вообще угодила в эту переделку. Я несколько раз попыталась всё объяснить Магнеа, но стоило мне открыть рот и проговорить «Да, но...», как она меня обрывала и сообщала, что у неё нет слов. Как будто я утащила дощечку в хлев и перепачкала навозом, чтобы сделать гадость! Но как такое про меня могла подумать моя родная бабушка?

Ну ладно, пусть думают что хотят.

— Да нет, я говорю о твоём долге вообще, — фыркнула бабушка и наклонилась ко мне. — Для начала ты снимешь зажим с доски и пойдёшь с ним к Плотнику на шестой этаж. Он научит тебя, как мастерить новую доску.

Я вздохнула.

Ясно, что коровья лепёшка не сама по себе попала на шестой этаж. Все ведь знают, что коровы не ходят по лестницам. Так что теперь бабушка и Магнеа убеждены, что я вредительница. А то, что они обе считают меня лгуньей, этого я уже не могла вынести.

Но ничего не сказала.

Мне пришлось провести три дня в мастерской у Плотника, извести шесть листов наждачной бумаги и прокрутить много часов на велосипеде. И вот наконец я вручила Магнеа новую деревянную дощечку для записей.

Впрочем, у Магнеа было при этом такое выражение лица, как будто запах навоза всё ещё витал в воздухе.

***

И всё же в жизни на острове было что-то хорошее. Несмотря ни на что, Ворон по-прежнему со мной дружил. Мы много играли в настольный теннис. Да и Герой всё время был рядом. И, по правде говоря, здесь учёба мне давалась проще, чем в старой школе. Учительница Янсина умела объяснить материал, в классе было спокойнее, потому что нас было мало. Я стала лучше выполнять домашние задания.

***

Ворон говорил, что по вечерам тут часто затевают развлечения.

Как, например, сегодня.

Это был первый вечер, который устраивал Сайвар Блошник в своей новой должности, и все обитатели Высотки гадали, что же их ждёт. Быть может, юмористическое шоу? Или дискотека? А вдруг будет викторина? Все знали одно: можно ждать чего угодно, кроме бинго!

Я, Ворон и Герой пришли за полчаса до начала и заняли свободный столик. Мы думали, что заявились слишком рано, но ошиблись. Многие жители Высотки уже были тут, красивые и нарядные. Для общества, где нет ни кино­театра, ни кафе, ни зала для боулинга и даже телевизоров, вечер развлечений — большое событие.

В общем зале стояла тишина, когда появился Сайвар. Он кивнул зрителям с таким видом, будто у него болел живот, подошёл к шкафу и… вытащил карточки.

Карточки для бинго.

— Что, серьёзно? — шепнула я Ворону.

Он выглядел так, как будто только что отменили Рождество.

— Пожалуйста, соблюдайте тишину, — промямлил Сайвар и побрёл в конец зала.

По правде говоря, эта просьба была излишней. Все и так застыли, глядя на нового Главного по развлечениям с выражением ужаса, смешанного с разочарованием, пока он раздавал жителям многострадальные карточки.

— Итак, первое число, — промямлил Сайвар, — Н-3. То есть нематода5 3.

Никто из присутствующих, казалось, не знал, что делать.

Нам ничего не оставалось, кроме как сыграть в бинго.

И я, конечно же, не выиграла.

А потом выяснилось, что здесь победителя и вовсе не будет.

— Дело не в победе, а в участии, — пробормотал Сайвар, когда старая Гого выкрикнула, что у неё бинго.

Какая чушь! Весь смысл бинго в том, чтобы скорее победить. Это не та игра, в которой можно приобрести сноровку и наслаждаться состязанием друг с другом, прикладывая всё больше усилий и совершенствуясь. Смысл бинго только в победе.

— У моего родича Бегги всегда кто-нибудь побеждал в бинго, — печально сказал Ворон. — И всё же не стоит жаловаться, — добавил он, глубоко вздохнув. — Конечно… Конечно, у нас большие перемены хотя бы потому, что устраивает игру в бинго теперь не Бегги, а Сайвар… Но всё же для нас это было немного неожиданно, — он стиснул зубы.

Я мучительно боролась с желанием что-нибудь сострить про остров и поэтому просто молча отмечала числа на своей карточке одно за другим, пока вечер не подошёл к концу.

Мне показалось, что все обрадовались возможности пойти наконец домой. Больше всех обрадовался Сайвар Блошник.

По пути к квартире Стража дома я думала только о том, как же ужасно долго придётся ждать двадцать пятого мая.

— Как дела в школе, дорогая? — спросила мама, когда мы уселись за столом у бабушки. Та хотела узнать о прошедшем вечере.

Мама была так занята своей новой работой в гараже, что редко спрашивала меня о школе. Я решила пока ничего не рассказывать о своих сложных отношениях с ребятами. Уж точно не в присутствии бабушки. Вместо этого я сообщила:

— А у нас две Германии в учебнике по гео­графии.

Дома я изучала обществознание, а не гео­графию и знала, что в мире существует только одна Германия. Или всё же нет?

Мама удивлённо ахнула.

Бабушка выглядела растерянной.

— Да, действительно, Янсина как-то говорила, что надо обновить учебные материалы, — пробормотала она. — Но у Стража дома много дел на рассмотрении, и тут у нас нет приоритетов, куда выделять деньги.

— Нет приоритетов? — выпалила мама, хватая ртом воздух. — Бриет, Восточная и Западная Германии объединились в 1990 году! Это было ещё в прошлом веке!

— Да-да, конечно, нужно будет этим заняться… Да.

— И… и… — мама уже заикалась. — Что же, там есть и Советский Союз? Какой тогда смысл сообщать детям о том, что Плутон уже больше не планета? И…

— Кстати, ко мне вчера вечером приходила Янсина, — бабушке определённо хотелось сменить тему разговора. — Говорили о том, насколько необходимо вашей семье пройти специальный курс. Янсина очень воодушевлена, ведь это так важно для всех жителей.

— Что? — удивилась мама. — Специальный курс?

— Ну да, — кивнула бабушка. — Вы же совсем не знаете язык жестов. На острове так дело не пойдёт.

— Язык жестов… — повторила мама. — Но зачем он нам?

— Мам, на языке жестов и правда могут общаться все, кроме нас, — сказала я устало. — Ты разве не замечала? Большинство говорят сразу и голосом, и жестами, а вот мои одноклассницы Херборг и Дирлейв только на языке жестов.

— Ой, а я-то думала, что здесь просто все любят жестикулировать, — пристыжённо сказала мама.

Я вздохнула.

— Да… Это случилось лет тринадцать назад, — сказала бабушка. — У нас на острове были… гости. — Она окинула нас тяжёлым взглядом. — Эти гости принесли нам заразу. В Высотке свирепствовала корь. У новорождённых Дирлейв и Херборг болезнь вызвала нарушение слуха. Конечно же, нам пришлось овладеть языком жестов, когда девочки подросли и стали учиться говорить. С тех пор мы следим за тем, чтобы прививались и новенькие, и старожилы.

— И что, все теперь в Высотке общаются на языке жестов? — мама была заинтригована. — И выучили его вместе с близнецами? Невероятно!

— А что тут невероятного? — сухо спросила бабушка. — Херборг и Дирлейв — полноправные жители нашего острова. Конечно же, мы выучили их язык.

В таком решении был смысл, но мне всё же было сложно признать, что я в чём-то согласна с моей неприветливой бабушкой.

А теперь правила острова коснулись и нас, если, конечно, мы хотим стать частью этого сообщества.