9 Дресс-код для формальных вечерних мероприятий (театральная премьера, официальный прием,

рождественский бал, благотворительный вечер). Женщины должны быть одеты в вечернее или

коктейльное платье, допускается качественная бижутерия. Мужчинам следует надеть парадный

костюм или смокинг с черным галстуком или бабочкой.

11

N.A.G. – Переводы книг

Решаю последовать совету Пейдж и провести послеобеденное время, занимаясь

шопингом в магазинах, от ценников которых у меня обычно гипервентиляция.

Отговариваю себя пойти опять в H&М – если я хочу, чтобы меня воспринимали всерьез,

кто-то, кто принадлежит их миру, то должна визуально соответствовать. В итоге я

стискиваю зубы, крепко держу осанку (и кредитку) и делаю то, что нужно сделать.

Спустя три часа и пару сотен долларов, я стою перед зеркалом, глядя на отражение

кого-то совершенно непохожего на меня. Или это какая-то альтернативная версия меня:

культурная, утонченная. Осмелюсь сказать… гламурная? Это наверно из-за новых туфель

на каблуках. Эти штуки с ремешками стоят как все мои закупки в продуктовом за месяц,

но они классные. И высокие. И я вроде как влюбилась в них.

Мое новое черное шелковое платье без бретелек очень сексуальное, отчего я чувствую

себя кинозвездой, готовящейся пройтись по красной дорожке. От цены я вздрагиваю, но,

к моему облегчению, оно меня не разорит – уже нет. Сент-Клэр выдал мне щедрый аванс

– от первой зарплаты, полагаю, – и эта сумма гораздо больше, чем я когда-либо могла

заработать за все те ночи, что обслуживала столики, подавая спагетти с фрикадельками.

Более чем достаточно для нового платья и туфель, милого клатча и роскошной укладки в

парикмахерской кварталом ниже.

Сейчас, когда я выгляжу соответствующе, нужно убедиться, что и веду себя так же. Не

хочется разочаровать Сент-Клэра – или себя. Мне выпал шанс всей жизни, и я хочу

наслаждаться каждым мгновением.

До меня доносятся громкие голоса из ресторана внизу: ди Фиорес в полном составе. Но

тут я улавливаю британский акцент и понимаю, что с ними, должно быть, Сент-Клэр.

Сердце екает. Бросаю на свое отражение последний беглый взгляд, вновь напоминаю

себе, что справлюсь, и спускаюсь в ресторан «У Джованни».

Следуя на шум голосов, обнаруживаю Сент-Клэра в буквальном смысле окруженным

ди Фиорес: владельцами Ноной и Джованни, их дочерью Кармэллой и ее мужем Фредом,

плюс кузен Эдди – все одновременно говорят с ним на таких децибелах, что запросто

можно лишиться слуха.

– Народ, – окликаю я, но никто не слышит меня сквозь гул: Фред спрашивает у Сент-

Клэра совет относительно инвестиций, а Эдди демонстрирует свои бицепсы:

– Ну, мужик, сколько раз ты можешь отжаться?

– Привет! – ору я на полную громкость.

Все поворачиваются ко мне.

Эдди присвистывает, Нона хлопает в ладоши от восторга, но меня волнует лишь

реакция Сент-Клэра. Его глаза чуть округляются, после чего приобретают новый

подернутый дымкой насыщенный оттенок.

Я чувствую себя единственной женщиной в мире.

По-прежнему устремленный на меня взгляд Сент-Клэра вынуждает остальную часть

разговорчивой итальянской семьи, которая приняла и приютила меня, постепенно

утихнуть и развернуться в мою сторону.

– Привет, – говорю я нервно.

– Наша маленькая Грэйс совсем выросла, – сияет Нона.

Я подхожу к ним немного неловко, из-за непривычно высоких для меня новых туфель.

Сент-Клэр подхватывает меня под руку своей твердой, но теплой ладонью. – Было

здорово повидаться со всеми вами, но у нас забронирован столик.

Джованни встает на нашем пути:

– Ужин где? Нигде в этом городе не подают лучшей еды, чем тут. Вы останетесь и

поедите.

Он дважды хлопает в ладоши, появляется официант и устанавливает в передней части

ресторана спецстолик – трон Джованни и Ноны.

Сент-Клэр смотрит на меня с немым вопросом. Мне не хочется делить его с кем-то, но

также не хочется быть грубой с ди Фиорес. К тому же мне любопытно посмотреть, как

Чарльз выстоит перед их яркими личностями (и, как мне известно, бесспорно лучшим

соусом маринара в этой части города).

– Давай останемся, – решаю я. – Если это не проблема?

– Конечно, – улыбается мне Сент-Клэр. – Я бы хотел подружиться с ними.

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

Он кладет руку мне на поясницу, провожая к столику, от чего по моему позвоночнику

пробегает легкий трепет. Надеюсь мне удастся контролировать румянец – что-то мне

подсказывает, что от взгляда Ноны ничего не ускользнет.

Мы устраиваемся на своих местах, Джованни и Нона присоединяются к нам за

столиком. Кармэлла и Фред отправляются на свои рабочие места, а кузен Эдди ошивается

неподалеку, поглядывая на Сент-Клэра.

Джованни пускает по кругу корзинку со свежеиспеченными булочками чиабатта. Сент-

Клэр надкусывает и замирает:

– О, Боже мой, это самый лучший хлеб, который я когда-либо пробовал.

– Все так говорят, – смеется Джованни, гордо сияя.

– Это бига – секретная закваска для рецепта дрожжей, которую я привезла более

пятидесяти лет назад от своей бабушки из Неаполя. Секрет хорошего хлеба в правильной

пропорции всех ингредиентов, – говорит Нона. – Как в браке, – добавляет она, бросая на

меня взгляд.

Сент-Клэр жует с полным ртом.

– Очень вкусно, – говорит он, и я улыбаюсь. Он нашел путь к их сердцам, конечно же,

через еду и завоевал их. – Расскажите, как вы открыли ресторан? – спрашивает Сент-

Клэр. – Как я понимаю, это заведение уже давно существует.

Джованни пускается в повествование об истории ресторана, слышанную мной уже

сотни раз, поэтому я откидываюсь на стуле и стараюсь расслабиться. Все же странно, что

все собрались за одним столом. Ди Фиорес знают меня как свою официантку и названную

дочь, а Сент-Клэр видел только образ, который я являю миру: лощеная и уверенная в себе

– ну или по крайней мере стараюсь таковой быть. Интересно, что он на самом деле думает

о них. Этот ресторан с его домашним уютом и деревенской едой далек от пятизвездочных

заведений, к которым он привык. Но вскоре Сент-Клэр уже увлеченно рассказывает о

необычных блюдах, которые пробовал в Италии, под радостный смех Джованни и Ноны.

Он вписывается. У Сент-Клэра есть удивительная способность, зайдя в любое

помещение, расположить к себе людей. И дело не только в его внешнем очаровании, но и

в том, как искренне он интересуется каждым и хочет услышать их истории.

Ужин пролетает незаметно, и как только со стола убирают тарелки, Джованни

поднимает свой бокал:

– Тост за наших Грэйси и Чарльза и их важный вечер.

Отовсюду раздаются поддерживающие реплики.

– И за хлеб! – улыбается Сент-Клэр.

Я опускаю взгляд на свои часы, памятуя, что Сент-Клэр является почетным гостем на

сегодняшнем благотворительном вечере. – Нам, пожалуй, пора, – извиняюсь я.

– Огромное спасибо за прекрасную трапезу, – говорит Сент-Клэр представителям

семьи ди Фиорес, пожимая руку Джованни. Он целует Нону в щечку и по-дружески

сжимает плечо Эдди. И я рада видеть, что тот дружелюбно сжимает его в ответ. – Надеюсь

вскоре вновь вас всех увидеть.

– Я лишь прихвачу свою накидку, – говорю ему и направляюсь в гардеробную в

задней части ресторана. Нона следует за мной.

Она смотрит на меня с беспокойством на лице.

– Ты кажешься очень... увлеченной этим молодым человеком.

Я краснею.

– Он мне и правда нравится, – признаюсь я.

– Это я вижу. Но не позволяй своему сердцу затмить все настолько, что ты перестанешь

видеть землю под собой, ладно?

Я удивлена. С чего бы это она?

– Нона, я в порядке. – Я целую ее в макушку. – Спасибо, что печешься обо мне.

– Просто постарайся, чтобы мишура не затуманивала твой взор, Грэйси, дорогая. –

Она сжимает мою руку. – Вся эта пышность и блеск.

– Не волнуйся за меня, со мной все будет хорошо.

– Я знаю, – мягко улыбается она.

Я иду к дверям, чтобы присоединиться к Сент-Клэру, но не могу перестать думать о

словах Ноны: вдруг это окажется правдой? Повлияет ли вся эта роскошь на правильность

принятых мной решений? Или, что еще более тревожно: не повлияла ли уже?

13

N.A.G. – Переводы книг

Глава 3

Когда мы приезжаем на гала-ужин, я не верю собственным глазам: к вестибюлю

нового современного крыла госпиталя ведет настоящая красная ковровая дорожка, вдоль

которой по обеим сторонам разместились фотографы, чтобы запечатлеть прибывающее

общество. Повсюду вспышки фотокамер и громкие выкрики репортеров, задающих

вопросы. Шагая под руку с Сент-Клэром, я чувствую себя знаменитостью.

– Посмотрите сюда, мистер Сент-Клэр!

– Чарльз, пару слов!

– Сент-Клэр!

Он спокойно ведет меня мимо, периодически останавливаясь, чтобы сказать о том,

какую огромную работу провели организаторы благотворительной акции и что новое

крыло поможет большому количеству людей.

– Ты так естественно общаешься с прессой, – произношу я, как только мы минуем

папарацци.

Он улыбается.

– Это часть моей работы, – пожимает плечами он. – Но, сказать по правде, нелюбимая.

Все это внимание – неотъемлемая часть этой деятельности, так же как и игра на публику.

Я опешила, но он, кажется, серьезен.

– Так какой ты настоящий? – поддразниваю я.

– Просто я, – Сент-Клэр одаривает меня тихой улыбкой и берет за руку. – Парень,

который приготовил тебе ужин в Напе, который только что провел прекрасный вечер с

твоей семьей.

Я улыбаюсь.

– Это замечательный парень, – говорю я, задаваясь вопросом, к чему этот

неожиданный всплеск аутентичности.

Он улыбается в ответ.

– Не забывай об этом, – произносит он.

В здании огромный вестибюль превратили в зону приема гостей: бар расположен в

одном конце выложенного мрамором помещения, повсюду развешаны произведения

искусства, переданные в качестве пожертвований. Сент-Клэра тут же окружают. Он

представляет меня различным удивительным людям со словами: «Это мой арт-

консультант, Грэйс Беннет», – и я чувствую себя Золушкой на балу. Это волшебно.

Наконец Сент-Клэр произносит:

– Давай пройдемся, посмотрим на полотна и попрощаемся с теми, что я пожертвовал.

Я смеюсь, но потом понимаю, что он говорит серьезно.

– Но они же просто лежали в твоем хранилище.

Сент-Клэр подхватывает два фужера шампанского с ближайшего подноса и

протягивает один мне.

– Вот поэтому я отдаю их для лучшей жизни. Но все же хочу напоследок взглянуть.

Мы прогуливаемся по периметру зала, направляясь к той его части, где вывешены

донации Сент-Клэра. Перед тремя полотнами – над которыми я долго мучилась, прежде

чем в итоге остановить на них свой выбор – собралась небольшая толпа: дикие и

безумные брызги Поллока, абстрактность Пикассо и работа многообещающего

художника по фамилии О'Брайен, который использует неоновые цвета и крупные

размашистые формы.

Люди перешептываются, а картины окружает такая энергия, что я начинаю

нервничать. Работы, которые я выбрала, не подходят к остальным полотнам,

выставленным здесь. Другие холсты скучные и традиционные: акварели, пейзажи, много

изображений цветов и деликатной работы кистью. Типичные вещи, которые вы видите в

приемной врача – и именно из-за этого я пошла другим путем. Но теперь передумала.

Если эти картины не соответствуют, то выставляют Сент-Клэра в дурном свете.

– Думаешь, с ними что-то не так? – спрашиваю я нервозно, напрягаясь по мере того,

как мы подходим ближе. Прежде чем Сент-Клэру удается ответить, кто-то замечает его и

начинает аплодировать. Постепенно люди из толпы присоединяются к овациям, в итоге

десятки человек рукоплещут нам и расходятся, давая возможность подойти к картинам.

– Похоже, что нет, – шепчет он мне.

Репортер из «Хрониклс» уже стоит наготове с диктофоном:

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

– Все очень впечатлены вашим пожертвованием, мистер Сент-Клэр.

Возгласы согласия и реплики типа «Восхитительный выбор, Сент-Клэр!» и «Это так

живо!» доносятся от нескольких десятков окружающих нас человек, заворожено

смотрящих на выбранные мной произведения искусства. Я обожаю эти картины, поэтому

меня не должно удивлять, что и другим они нравятся. Но все же я вздыхаю с облегчением

и признательностью.

– Речь! – выкрикивает кто-то, и толпа затихает.

– Да, пожалуйста, – говорит представитель «Хрониклс». – Можете сказать пару слов о

своем пожертвовании? Это, пожалуй, самая впечатляющая коллекция, которая будет

висеть в такого рода общественном здании. Вас не беспокоит вопрос безопасности?

Сент-Клэр прочищает горло и обращается к залу.

– Вообще-то, выбор представленных тут сегодня картин принадлежит блестящему уму

моего арт-консультанта Грэйс Беннет. Грэйс, пожалуйста. – Он делает жест, передавая

мне право выступить.

Что? В голове не остается ни единой мысли. Я пробегаю глазами по обращенным на

меня в ожидании лицам и не знаю, что сказать.

– Эм, – мычу я, начиная потеть. Сент-Клэр едва заметно кивает мне, ободряя. – Что ж,

моя мама болела несколько лет назад, – медленно начинаю я, говоря от сердца, – поэтому

я много времени проводила в больницах – в комнатах ожидания, сидя на креслах в

коридорах, в больничных палатах – и произведения искусства всегда были такими

безжизненными. Я понимаю, предполагалось, что они должны успокаивать, но вместо

этого навевали мысли о безысходности. Я всегда думала, что в больницах должно быть

больше ярких красок, больше движения в искусстве, чтобы поднимать людям настроение,

– продолжаю я и внезапно понимаю, что не могу остановить поток слетающих с моих губ

слов. – Чтобы, когда сталкиваешься с самыми сложными мгновениями, служить

напоминанием о красоте окружающего мира. Знаю, что в то время мне бы понравилось,

если бы на стенах больницы я увидела такие вот картины. Надеюсь, и другие чувствуют то

же самое.

Раздаются аплодисменты, несколько человек кивают с пониманием, и Сент-Клэр

кладет руку мне на плечо.

– Отлично сказано, – тихо произносит он. По его глазам я понимаю, что он говорит

серьезно. – Именно поэтому я и нанял тебя, знаешь ли, – продолжает он, когда толпа

расходится. – Ты воспринимаешь искусство как нечто обогащающее повседневность, а не

просто как предмет, висящий на стене, и объект восхищения на расстоянии. Я тобой

горжусь.

От его слов я слегка краснею. Если бы мои ноги так сильно не болели от высоких

каблуков, я бы почувствовала себя на седьмом небе. Я не подвела его на первом задании –

и, возможно, разнообразила жизнь людям, которые будут пользоваться этим крылом

госпиталя. Это восхитительное чувство, и я знаю, что мама бы мной гордилась.

– Грэйс!

Я замираю, узнав этот голос. За секунду румянец сменяет бледность. Лидия Форбс, мой

бывший босс из ада, приближается в сопровождении высокомерной стажерки

«Кэррингерс» – Челси.

– Здравствуйте, Лидия, – говорю я вежливо. – Как вы?

– Я хорошо, но вы двое выглядите восхитительно! Мне безумно понравился твой

выбор картин, Грэйс, – восхищается она.

Что?

Я слишком ошеломлена, чтобы произнести хоть слово, поэтому Сент-Клэр отвечает:

– Да, у нее отличный глаз. Я очень рад, что она согласилась работать на меня.

– Поздравляю, – говорит мне Лидия, а затем переносит внимание на Сент-Клэра: –

Знаете, в связи со всей этой суматохой в «Кэррингерс», возможно, я сама в скором

времени буду свободна для новых возможностей. Если вам известно о каких-нибудь

вакансиях…

Я посильнее стиснула челюсть, чтобы она не отвалилась и не покатилась по полу.

Многомиллионная картина Сент-Клэра была украдена из «Кэррингерс», будучи под

наблюдением Лидии, а она крутится перед ним с просьбой о работе? Но Сент-Клэр

спокоен, как обычно.

15

N.A.G. – Переводы книг

– Буду иметь в виду, – говорит он, передвигаясь так, чтобы оказаться вне ее

досягаемости. – Но думаю, Грэйс заняла последнее место в моей команде экспертов.

Челси начинает закатывать глаза, но одергивает себя, когда замечает, что я на нее

смотрю.

– Я так рада за тебя! – явно наигранно говорит она. – С трудом верится, как далеко ты

смогла зайти за такое короткое время! Ведь кажется, только вчера ты драила полы.

Я допиваю свое шампанское:

– А все потому, что тебе неведомо, к каким высотам может привести усердный труд.

Сент-Клэр подавляет смешок.

– Давай посмотрим другие пожертвованные картины? – говорит он мне, протягивая

руку. Я принимаю ее.

– Давай.

– Рад был повидаться, дамы, – бросает он через плечо, когда мы отходим.

Мимо проходит официант с канапе, и я вспоминаю, что последний раз, когда

присутствовала на такого рода мероприятии, сама носила поднос с угощениями,

запариваясь от раздаваемых мне Лидией приказов. Челси права, я прошла долгий путь.

Думая об этом, не могу сдержать улыбки.

– Что смешного? – раздается из ниоткуда мужской голос. Мы поворачиваемся.

Перед нами стоит Ник Леннокс – агент Интерпола, который расследует кражу в

«Кэррингерс».

Сент-Клэр вежливо протягивает руку.

– Леннокс. Не ожидал вас здесь увидеть. Надеюсь, в данный момент никто не «делает

ноги» с какой-нибудь картиной.

– Нет, по крайней мере, пока. Но я неусыпно слежу. – Ник пожимает его руку. Он

высокий, широкоплечий, и похоже, что ему привычнее быть в джинсах, чем в смокинге. –

Мисс Беннет, – кивает он мне, – наслышан о вашей смене места работы.

– Благодарю, – говорю я, хотя не уверена, что это комплимент.

Сент-Клэр подхватывает бокал шампанского у проходящего мимо официанта и

протягивает его Ленноксу. – Появились ли какие-нибудь зацепки в поиске моей

картины? – спрашивает он. Вор исчез с бесценной картиной, которую Сент-Клэр только

купил на аукционе, но до сих пор не нашли никаких следов преступника.

– Пока что никаких зацепок. Кем бы он ни был, это педантичный мужчина. – Леннокс

одаривает Сент-Клэра оценивающим взглядом. Он наверно надеется, что тот не будет

злиться или выражать нетерпение из-за того, что они пока не поймали грабителя.

– Или женщина, – выдаю я предположение. Они оба поворачивают головы в мою

сторону с удивлением на лицах. – Мы же не знаем, что это именно мужчина, – пожимаю

я плечами. – Вы же сами сказали, нет никаких зацепок.

– Она подловила вас, – посмеивается Сент-Клэр.

Леннокс медлит.

– Нет, это мужчина. Некто с большим запасом свободного времени, с невероятным эго,

кто-то, привыкший действовать своими методами.

– То есть он профессионал, – говорит Сент-Клэр. – Это не сулит ничего хорошего ни

мне, ни моей картине.

– Верно, – медленно соглашается Леннокс, – это не предвещает вам ничего хорошего.

В воздухе ощущается странное напряжение, и я задаюсь вопросом, не связывает ли их

какая-то общая история. Может, Леннокс вовсе не рад, что приходится гоняться за всеми

этими произведениями искусства для их богатых владельцев. В любом случае мне не

хочется застрять посреди не пойми чего.

– Прошу меня простить, – говорю я. – Схожу в дамскую комнату.

Я лавирую сквозь толпу и нахожу туалетные комнаты. Конечно же они совершенно

новые, полностью отделаны отполированным мрамором. Только я захожу в кабинку, как

в помещение, смеясь и болтая, заходит группа девушек. Среди них выделяется знакомый

голос. Челси.

– Она получила эту работу только потому, что трахает Сент-Клэра. Да уж, – говорит

она. Я замираю в кабинке, кровь в жилах леденеет. – Хотя ее трудно винить. Этот парень

сладенький!

У меня сводит желудок. Они говорят обо мне.

– Откуда тебе знать? – спрашивает другая девушка.

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 2

– Ты видела ее резюме? Я тебя умоляю, – посмеивается Челси. – Никто не будет

воспринимать эту девушку серьезно, как бы она ни расфуфырилась. Кроме того, Сент-

Клэр такой плейбой. Не пройдет и недели, как он появится под ручку с какой-нибудь

новой горячей девчонкой, а Золушка снова будет драить полы, где ей и место.

Мое лицо обдает жаром, а глаза начинает покалывать от слез, но я не шевелюсь.

– Она казалась милой, когда говорила о том, что в связи с болезнью матери посещала

больницы, – отмечает другая девушка.

– Плевать, слезливая история, тьфу. Ей тут не место, и она скоро сама в этом

удостоверится. В любом случае, вы видели, что надето на Фифи? ОМГ, разве это не

убожество?

Беседа продолжается, но я вынуждена затаиться в кабинке, ожидая, пока дверь за

ними не закроется.

Мне дурно. Конечно же Челси вела себя как ревнивая сука, но ее слова всколыхнули

именно те страхи и опасения, которые я старалась игнорировать все это время.

Может и правда мне здесь не место. Возможно, никогда и не будет.

А то, что они сказали о Сент-Клэре… Я не наивна и понимаю, что на такого мужчину

постоянно кидаются женщины, но слишком стремительно бросилась в романтику всего

этого, чтобы задумываться о таком. Но если он плейбой – если он и впрямь каждую

неделю меняет женщин – что это означает для нас? Или хуже того, что, если нет никаких

«нас»?

Я возвращаюсь на вечеринку, стараясь не обращать внимания на свои сомнения. Затем

я вижу на другом конце зала Сент-Клэра: он очень близко стоит к женщине, которую я не

узнаю. Она красивая и утонченная, с длинными белокурыми волосами, в потрясающем

черном платье. Мне не слышно, о чем они говорят, но ясно, что она флиртует с Чарльзом,

положив руку ему на грудь, слишком льнет к нему, смеясь вместе с ним.

Чувствую, как в груди зарождается ревность, но стараюсь подавить ее. Мы провели

вместе лишь одну ночь. Мы даже не обсуждали, что это значило, если вообще что-то

значило, и не похоже, что он мой бойфренд. Я не претендую на его внимание, но тем не

менее, оттого что вижу их вместе, меня пронзает боль.

Я стараюсь совладать со своими чувствами. Мне нельзя становиться слишком

эмоциональной – он мой босс. И он великолепен. На нем всегда будут виснуть женщины.

Мне нужно к этому привыкнуть. Он мне не принадлежит.

Пока я смотрю на них, Сент-Клэр вновь смеется. Женщина обнимает его, и весь мой

контроль улетучивается. Права ли Нона, говоря не позволять сердцу брать надо мной

вверх? Я так усердно работала, чтобы найти для себя место в мире искусства, и, что бы ни

говорила Челси, только-только начинаю проявлять себя. Я не могу позволить своим

чувствам уничтожить появившуюся возможность начать карьеру – как бы сильно я ни

хотела Сент-Клэра.

Приоритеты, Грэйс.