Дадли Стоун

Без оргазма

Вам не кажется, что сосиски в хот-доге один в один напоминают мужской член после эякуляции?

Простите, что заговорила с вами: просто я очень давно здесь сижу и мне скучно. Я тоже люблю хот-доги…. Нет-нет, спасибо, я не голодна. Вы, наверное, ждете свою девушку? Парк — хорошее место для свиданий.

В городке, где я родилась, не было парка, и мы встречались на кладбище — знаете, такие старые заброшенные кладбища с мраморными ангелами и чугунными покосившимися оградками. У моего друга там был похоронен прадед, у них был семейный склеп: маленькое приземистое сооружение, размытое дождями и поросшее травой. Чтобы зайти в него, нужно было спуститься по крохотным скользким ступенькам вниз метра на три. Меня всегда пугало это схождение под землю, как будто я уходила в царство мертвых. Тяжелая каменная плита служила дверью склепа, подле нее сидели два гранитных изваяния, страшные чудовища-химеры, — по-моему, так называл их Рауль. Да, его звали Раулем, мы учились с ним в одном классе и, казалось, знали друг друга всю свою жизнь.

Вам не скучно со мной? Знаете, вы чем-то похожи на Рауля, у вас такие же сильные, мускулистые руки, как у него.

Ночью при тусклом свете луны мы опускались в склеп, Рауль отодвигал толстую каменную плиту, мы заходили в черную холодную бездну и зажигали свечу. Вы никогда не были в склепе? Это не так страшно. В том склепе было три каменных стола, вытесанных из цельного куска гранита. Слева и справа на столах стояли гробы, в которых покоились останки предков Рауля. Пустой стол, тот, что стоял посередине, был нашим любовным ложем. Рауль принес в склеп несколько десятков свечей и расставил их повсюду так, что усыпальница скорее напоминала пещеру Али-бабы. Было светло и празднично, и я уже не боялась покойников, которые составляли нам компанию. Пламя свечей дрожало от сквозняка, и Рауль задвигал плиту изнутри, становилось очень тихо. В этой тишине каждое наше слово, каждое наше движение, каждый шорох повторялись звонким эхом, и мне это нравилось.

Нам было всего лишь по пятнадцать лет, и мы познавали тела друг друга с той же скрупулезностью, с которой изучают внутреннее строение лягушки на уроке биологии.

Рауль снимал с меня тесный лифчик и пожирал глазами мою грудь. Когда он прикасался к ней своими влажными губами, по моему телу пробегал приятный холодок, а соски становились огромными и твердыми. Мы целовались, он просил положить мою ладонь ему между ног, и сквозь облегающие джинсы я чувствовала своими пальцами, как напрягается и пульсирует его член.

Извините, это, наверное, вам кажется несколько странным, ведь это очень личное… Просто вы напомнили мне Рауля…

Однажды летом отцу объявили, что его переводят в центральный офис. Это значило, что следующий учебный год я должна начать в новой школе. И там уже не будет ни Рауля, ни склепа, не будет ни свечей, ни эха, повторяющего наши поцелуи. Это было несправедливо. Я должна была испытать это в первый раз именно с Раулем, ведь он так ждал этого от меня, и я решилась восстановить справедливость.

Лил дождь, платье на мне вымокло и прилипло к телу. Мы шли в наш склеп, и я знала, что выйду оттуда уже другой, я испытаю то доселе неведомое мне блаженство, за которое Адама и Еву выгнали из Эдема. Едва не упав с крутых и мокрых ступеней, мы спустились в склеп, и Рауль крепко задвинул за нами плиту, отсекая прежнюю, уже чужую для меня жизнь. Свечи ярко горели, и мне было жарко и душно. Я сама сняла с себя платье, мы поцеловались, и, не контролируя себя от возбуждения, я оттолкнула Рауля, чтобы скорее сорвать с себя трусики. Мое тело горело изнутри, я легла на прохладный гранит и раздвинула ноги, чуть согнув их в коленях. Рауль смотрел на меня как завороженный, остолбенев, словно кролик под взглядом удава. Сама того не ожидая, я выкрикнула: «Скорей!» Куда я боялась опоздать?

Рауль, выйдя из анабиоза, быстро разделся и влез на каменный постамент. Он прижался своим телом к моим соскам, и холодок снова побежал по моей спине.

А потом… Потом ничего не случилось. То есть все было, но со мной, со мной ничего не произошло. Немного боли, неприятное жжение во влагалище… Я четко ощущала движение члена, но это не было чудом, это было похоже на какую-то медицинскую процедуру. Когда он замер, я поняла, что Рауль кончает: он стонал, из его приоткрытого рта текла слюна. Я смотрела на него, не понимая, что происходит. Все мои мечты и надежды испарились в этом душном склепе. И я заплакала так, как плачут маленькие девочки, когда, развернув фантик, находят там камешек вместо конфетки, а их придурок-брат катается со смеху по полу.

Рауль пришел в себя и стал утешать меня, он думал, что причинил мне боль. Я не могла говорить, я рыдала, ища свои трусики. Когда я нашла их и стала надевать, в красноватом пламени свечей моим глазам предстала еще более удручающая картина: по ногам, смешавшись с бурыми сгустками крови, текла сперма, густая и блестящая. Со мной случилась истерика, я орала и визжала так, как будто меня убивают, а эхо вторило мне, оглушая и без того напуганного Рауля. Я чувствовала себя грязной потаскухой, а сперма все текла и текла из моего влагалища. Теплая и липкая.

Одевшись, я сама отодвинула плиту и, выбежав из склепа, задвинула ее обратно, как будто замуровывая то разочарование и боль, которую мне причинили в этом месте. Я помню глаза Рауля, печальные и пустые. Он сидел на камне в окружении свечей, и из его карих глаз текли слезы, он даже не пытался меня остановить.